В краю степном, под звон ковыльный...

Страна моя, как дышится тебе?

○ Эхо войны всё стучится в сердца…
○ Мамочке любимой посвящаю
○ В закат ушедшая дорога
○ Сушки
○ Блиндаж
○ Война давно ушла за горизонты...
○ Птицы поют только в мирные дни
○ 9 мая
○ Мы дети войны.
○ Коса.
○ Солдатский хлеб.
○ Огненный пилот.
○ Посвящаю А.Н. Шатиловой
○ Язык.
○ Свет полярной звезды
○ Эхо войны.
○ Мужество
○ Святая броня (рассказ дочери танкиста)






Эхо войны всё стучится в сердца…

22 ИЮНЯ День радостно июньский начинался: Восток сиял красавицей-зарей, Малыш счастливо сонный улыбался, Кругом царили нега и покой. Малиновка звенела утром ранним, Луга сверкали крупною росой. Последние минуты истекали Той тишины, разрушенной войной. Разрывы тишину перечеркнули, Гуляла смерть в кромешном том аду, Людей невинных догоняли пули. Замолкла песнь малиновки в саду. Никто не верил, что война надолго; Не может быть, чтобы случилось так. Но вот идут бои у самой Волги. Жесток и злобен у России враг. И встал народ России на защиту, Держались все единою семьей. Не разбирали наций в этих битвах. Стояли друг за друга все горой. Четыре долгих года воевали, Не каждому вернуться довелось, Но матушку Россию отстояли, Хоть выплакано было много слез. Делились все куском последним хлеба, За жизнь других на амбразуру шли. Народ наш столько горюшка изведал, Но миром всем свою страну спасли. И что ж теперь? Куда девалась дружба? Забыт костер артековский в ночи. И злоба над республиками кружит, Разлад, раздор в калитки всем стучит. Когда ж народ республик всех отпавших Поймет, что судьбы наши так сплелись, Что смысла нет рубить все корни наши, Мы все один народ одной земли. И руки потирают доброхоты На западе, и ждут они давно Сего разлада, чтоб скорей протопать Хозяевами по земле родной. И стонет сердце от такой невзгоды, И плачет, распинается душа. Молю я Господа: «Да вразуми всех, чтобы Увидели, как вороны кружат». Надеются на легкую добычу, Питают злобою костер вражды И, как сычи, в ночи беду нам кличут И не скрывают радость, нет нужды. От тех раздоров все уже устали. -О, Боже, помоги нам всем восстать. Уж сколько душ за Русь Святую пало. Нам не впервой за други умирать. Но только б знать, что жертвы не напрасны, Что расцветет родимая земля. Пусть зеленеют хлебом наши пашни. О мире и любви мольба моя. * * * Я не в больнице родилась, В палате белоснежной, А дома в темный ночи час, Что за окошком разлеглась, Стуча в окно сиреной. Гремели залпы батарей, Земля вокруг стонала, Наверно, ночи той светлей, Хотя была без фонарей, Уж больше не бывало. Смешались небо и земля, Рвались вокруг снаряды. Мне б подождать, чтоб скрылась мгла, Но, вот беда, я не смогла: Мне жить скорее надо! И пискнул крошечный комок, Знакомясь с новым миром. Ему еще и невдомек, Еще совсем понять не мог, Что рядом смерть ходила. А мать, увидев дочку, вдруг, Смирилась с острой болью, Забыла, что гремит вокруг, Что смерть сужает жизни круг, Зовет меня Любовью. Ее расчет был очень прост: Чтоб дочку жизнь любила, Чтоб к счастью перекинуть мост, И доставал бы он до звезд, А дочь звездой светила. Но вот одно забыла мать: (Ведь вспомнить все не в силах) Любви без горя не бывать, Придется вместе им шагать До краешка могилы. * * * Степи, степи, жаворонок, высь Распластались, морем разлеглись. Под росой сверкают серебром, Их заря зажгла своим огнем. Тишина и песня в ковыле. Ветра песня о родной земле. В ней восхода и заката дым, В ней любовь, в ней сказка молодым. Нет, не сказка. Это правда… Быль… Знает все один седой ковыль: Как прощался с девушкой герой, Уходя в гражданскую на бой. – Жди меня, и я к тебе вернусь. Жди меня, я пули не боюсь. Выходи сюда меня встречать, Обещай, что будешь меня ждать. – Солнце я в свидетели беру, Эту бирюзовую зарю, Что дождусь, что вечно буду ждать, Выходить сюда тебя встречать. Верю, что придешь ко мне живой. Мое счастье связано с тобой. Без тебя – одна глухая ночь… – Ну, прощай! – и конь умчался прочь. День за днем летели чередой. Кончился давно горячий бой. Над землей плескалась тишина. В степь выходит с зорькою она. Вдаль глядит, все ждет его к себе И не верит злой своей судьбе. Днем работа думать не дает, А зарей выходит снова. Ждет. Раскололась громом тишина, Загремела страшная война. Сеет ужас, смерть вокруг и боль, Но не стерлась давняя любовь. За восход, закат, за эту синь, За цветы, за травы, за полынь В бой на смерть за жизнь она идет, А в душе любимого все ждет. Пронесла сквозь смерть, огонь и дым Это чувство вечно молодым. Красота ушла с годами вдаль, А в глазах застывшая печаль. Сединой покрылась голова, Но она все помнит те слова: – Выходи сюда меня встречать, Обещай, что будешь меня ждать. И она все ждет его домой, Верит в то, что где-то он живой Задержался… Завтра вот придет. До сих пор она его все ждет. Рассказал про это мне ковыль. Нет, не сказка это, правда, быль. Спит в земле давно ее герой, А она все ждет его домой. Сколько мук и верности святой Пронесла сквозь жизнь она с собой! Знают это только ковыли, Да года, что навсегда ушли. * * * Вьется тропка средь густой пшеницы, По краям синеют васильки, И над полем марево струится, Словно с неба льются ручейки. Я в руках сжимаю литый колос И вдыхаю вкусный аромат. А из детства, как далекий голос, Вновь воспоминания летят. Третьи сутки, как во рту ни крошки. С болью мать на нас двоих глядит. А в шкафу давно забыта ложка, Каганец в углу своем дрожит. Корку хлеба, только б корку хлеба… Для мечтаний это был предел. Счастлив тот, кто в это время не был, Кто еще родиться не успел. Заглушая боль воспоминаний, Я ловлю перепелиный зов И шепчу, как будто заклинанье: – Мир вам, люди! Тихих ясных снов. * * * Вновь над степью печальной Тянет клин журавлей, Крик зовущий, прощальный Разливает над ней. То не клин журавлиный, Это вдовья судьба. Над полями седыми Ищет долю она. То зовет, то притихнет Над раздольем полей. Небо зорями вспыхнет, Словно сотни огней. Но потерянной доли Ей уже не найти. Ветры пляшут привольно В оголенной степи. Снова стонет печально Серый клин журавлей. Он несет в себе тайну Над раздольем полей. То не клин журавлиный, Это вдовья судьба. Над полями седыми Ищет долю она. * * * Держу в руках своих краюху, Пьянит меня сей аромат. Вкуснее нету хлеба духа, Он слаще меда во сто крат. Без ломтя хлеба жизни нету, В нем наша сила, наша стать. Хоть всю пешком пройди планету, – Стола без хлеба не видать. А на Руси с времен далеких Считался хлебушек святым, Вкуснее лакомств всех заморских, Всем человечеством любим. Я помню годы лихолетья, – Гремела грозная война. И голод страшный, беспросветный С собою принесла она. И жутко вспомнить все, что было, Ведь не щадил он никого. Не успевали рыть могилы, Таков был аппетит его. Все детство голодом томимо, – В моих мечтах он рисовал, Что человек, прошедший мимо, Сухую корочку мне дал. И пусть та корка подгорела, Но хлебный дух свой сберегла, И я б ее не сразу съела, А маме с братом отдала. Уж в прошлом кануло то время. Ушел братишка в мир иной. И мама, сбросив жизни бремя, Закончила свой путь земной. Но до сих пор пред ломтем хлеба Я всей душою трепещу: Он послан нам для жизни небом, И лучших лакомств не ищу.

к списку

Мамочке любимой, Федотовой Таисии Васильевне, посвящаю

Как много пишут о боях, О подвигах и ратной славе, Но мало слов о матерях, На чьих плечах стоит держава. Когда сыны, мужья, отцы Ушли под грозный звон набата, Остались дети, как птенцы, В своих осиротевших хатах. И женщины земли святой Во всех трудах их заменили Качали нефть, ушли в забой И, как могли, детей растили. Трудились сутками в цехах: Для фронта делали снаряды. Нет сил уже, темно в глазах, Но крепко знали слово «надо». А в селах труд потяжелей: Без техники хлеба растили. Под крики серых журавлей Впрягались в плуг. Где брали силы?! С большим трудом вспахав поля, Вручную засевали пашни, И плакала росой заря Над их судьбой в тот день вчерашний. Снабжали армию едой, А сами с голоду валились, И чашки супа с лебедой На их столах тогда дымились. Ох, трудно было им смотреть, Как с голодухи дети тают. И часто к ним стучалась смерть, Она ведь жалости не знает. Все ждали, что мужья, сыны, В окошко стукнут скоро громко, Но вместо них пришли с войны В конвертах синих похоронки. И выли ночи от тоски, А днем с невыплаканной болью Косили сено у реки, На жерновах муку мололи. О, матери страны моей, Как только выстоять сумели?! И в тяжкой долюшке своей Вы очень рано поседели. Вы беззаветностью своей Страну в тяжелый час прикрыли И, не дождавшись сыновей, Уж многие из вас почили. Я преклонюсь своей главой Пред подвигом всех женщин наших. Да не нарушит их покой Воспоминаньем день вчерашний.

к списку

В закат ушедшая дорога

В закат ушедшая дорога А жизнь у каждого своя, Свои пути, свои изломы, Своя крутая колея. Все, что случилось с нами, – помним. И есть у каждого межа, Когда считаешь до и после. Воспоминания кружат, Как листья в ветреную осень. У Зинаиды свой отсчет И начат он в сороковые, В тот страшный сорок первый год В июньский день – печаль России. Хоть и мала была тогда, Но помнит этот день тревожный, Когда рыдали во дворах От горя матери и жены. Вмиг постарела ее мать, И Зиночка так помнит четко: Отец ее и старший брат Уходят вдаль степною тропкой. И не замедлила прийти В их дом на брата похоронка, А от отца нет ни строки. В селе не слышно песен звонких. Считай из каждого двора Ушли сыны, отцы и братья. Остались вдовы, детвора Да старики в поникших хатах. Как тяжко маме было жить, - Еще детишек в доме трое. Одеть, обуть и накормить, - Такая тяжкая вот доля. А Зина, младшенькая дочь, Отца все время вспоминала. Ждала его и день и ночь И просьбой маму донимала. Она просила каждый день, Когда уж солнце на закате, Идти отца встречать скорей К проселку, что за дальней хатой. И всей семьей к проселку шли С надеждой и большой тревогой, Тянула их, словно магнит, Степная пыльная дорога. Казалось, что вот он сейчас Мелькнет за дальним поворотом. Не отрывали своих глаз От блекнущего горизонта. Как часовые на посту И в дождь, и в снег, и в стужу злую Смотрели на дорогу ту, Но, к сожалению, впустую. Как страшный сон ушла война. Встает страна из горя тужась. Солдата ждет домой жена: Отца детишкам, себе мужа. И больно было всем смотреть, Как на вечерней тихой зорьке Вдова с детьми уж много лет Стоит на пыльном том проселке. Давно на свете мамы нет И только нынче дочь узнала: На Курской пал отец дуге. Там полегло солдат немало. Прошли уже десятки лет, Но помнит все войны тревогу, Степную даль в вечерней мгле, В закат ушедшую дорогу. * * * Страна моя, как дышится тебе? Хотя, зачем об этом я спросила?! Так много горя, бед в твоей судьбе, Так много лиха в жизни твоей было! Твои сыны в сраженьях за тебя Ушли в бессмертье с поля Куликова. И души их на мир земной глядят, Чтоб не пришлось от ига плакать снова. Поляков гнали мы с родной земли, Удар познали шведы под Полтавой. Курлычут в небе снова журавли Над Диким полем, что покрыто славой. Твои поля впитали пот и кровь Сынов твоих, что за Россию пали. И вздрогнет сердце, коль услышит вновь Могучий скрежет оружейной стали. Для стран других ты лакомый кусок. От аппетита все слюной исходят. Все время смотрит Запад на Восток, И в головах преступных планы бродят. Клянутся в вечной дружбе вновь и вновь, Радары сами на границах ставят. «Косит» Америка под дураков, И Польша с Чехией уже в облаве. Страна родная, не тревожься ты, Никто твои границы не откроет. Любой агрессор с воем полетит, Коль ахнет наш «Искандер» над землею. Чужой земли ни пяди не хотим, Но за тебя мы встанем все горою. Пусть песня вольная вперед летит И доброту в сердцах людских раскроет. Нет ничего желанней тишины! Пусть миром дышат ранние рассветы! Храни, Господь_______, Россию от войны, Чтобы росли спокойно наши дети! Наступит же когда-то час такой, Когда любовью расцветет планета И каждый будет знать: везде он свой, Но, к сожаленью, мне не видеть это.

к списку

Сушки

Год сорок третий, трудный год. Страна сражается с фашизмом. И с фрицем бьётся весь народ Не ради славы, ради жизни. Нет слов таких, чтоб передать Всю боль людей моей России: Как исстрадавшаяся мать Всё плачет о погибшем сыне, Как похоронки в сердце бьют, Как голод давит деток малых И как весной впрягались в плуг, Бывало, в нём и умирали. Но дал Господь нам всё пройти: Все муки, тяжкие лишенья. Он помогал в делах таких, Что нет простого объясненья. Лютует, властвует зима, Метёт уже какие сутки. А мать-страдалица без сна У изголовия малютки. От мужа нет давно вестей. Надежды свет чуть-чуть мерцает. И как же вынести всё ей – Теперь дочурка умирает. Малышка тает на глазах: Не ест, не пьёт, в жару пылает. Порою кажется, она Тихонько в вечность уплывает. К утру умаялась пурга, В трубе не слышен вой зловещий, И язычок едва-едва В убогом каганце трепещет. И обессиленная мать Склонилась над своею дочкой, И вдруг поймала её взгляд: Она сказать ей что-то хочет. И среди полной тишины В убогой старенькой избушке В глухой деревне в дни войны Больной ребёнок просит сушки. И в радости трепещет мать, Что дочка с ней заговорила. Но сушки-то ей негде взять. О лакомстве таком забыли. Ржаного хлеба не достать. Его горбушка так желанна. И как же быть? Что ей сказать? В растерянности наша Анна. Вот уже солнышко взошло, Петух горланит что есть мочи. Не ест ребёнок ничего. Лишь только сушки она хочет. Морозный день. Вокруг снега Под солнцем искрами играют. И слышит Анна: со двора Собака странно как-то лает. Не злобно лает, как всегда, Но тихий лай её тревожный. Придётся выйти ей туда: В окно увидеть невозможно. Набросив старое пальто, К калитке женщина спешила, Но ей не встретился никто, А чудо пред глазами было. На столбике калитки той Висела связка сладких сушек, И драгоценный дар такой Теплом объял её всю душу. И удивительней всего, Что нет следа в снегу глубоком И кто им с дочкою помог В столь трудный час беды жестокой. Нет никого. Лишь небеса Глядели яркой синевою, И солнца лучик бил в глаза В тот миг, объятый тишиною. И слёзы радости из глаз На щёки впалые скатились. В такой безвыходный вот час Господь явил ей свою милость. Познала Аннушка тогда, Что в час любой Всевышний рядом. И как ни трудно, никогда В отчаянье впадать не надо. И одиночество души, Растаяв дымкою туманной, Ушло куда-то в миражи, В благословенный час познанья. Так много лет прошло с тех пор. И дочь давно уж не девчушка, Но ветхий помнится забор, Калитка старая и сушки.

к списку

Блиндаж     

Бой угасал, и лишь порой Шальные пули пролетали. Места, где шёл жестокий бой, Теперь глубоким тылом стали. Враг отступал, неся урон, Хотя так крепко окопался. Со злобой дикой дрался он, Как зверь-подранок огрызался. Бойцы, уставшие без сна, Блиндаж немецкий отыскали. Один зашёл туда и стал: Глаза ко мраку привыкали. Присел на краешек скамьи И вытер пот большой ладонью. Умаялся за эти дни: Когда он спал, уже не помнит. Вздохнул устало, тяжело, Но сразу вдруг насторожился. Усталость как рукой сняло: В углу там кто-то копошился. И, присмотревшись, распознал Простую мышь, что знает каждый. Она глядит во все глаза И убегать не мыслит даже. Тут зло сдавило вдруг его: – Ах ты, фашистская рванина, Жила под крышею с врагом, Что ж не сбежала ты за ними? Стащив с ноги своей сапог, Он на норушку замахнулся, Но тут в душе звучит: «Дружок! Ты что? Совсем уже рехнулся? Какая в том её вина, Что враг топтал страну родную? С тебя спросить она должна: – Как допустил беду такую? И встретила открыто так, Как победителя сраженья, А ты ведёшь себя как враг. Что не имеет снисхожденья». И тихо руку опустил В карман, где был кусочек хлеба, Зверьку гостинчик предложил, Винясь, в чём сам повинен не был. Он с замиранием следил, Возьмёт ли мышка подаянье. Дыханье даже затаил, Боясь спугнуть своим вниманьем. Мышь осторожно подошла, Смешно подёргивая носом, Зубрить на месте начала Кусочек, что солдат ей бросил. На лапки задние привстав, После еды она умылась, Сверкнула бусинками глаз И тихо в норке своей скрылась. Боец за нею наблюдал С улыбкой светлой, безмятежной, И таяла его душа От чувства, что зовётся нежность. Ведь всё живое ждёт тот миг, Когда утихнет канонада, На всей земле наступит мир И больше прятаться не надо. И хоть солдат устал в бою, В душе его теплела радость: Он защитит страну свою, Лишь потерпеть придётся малость. Наступит скоро тишина. Вернётся он в свой дом родимый, Где мать родная ждёт, жена И отчий край такой родимый. – Зазеленеют вновь поля, – Мечтал в тиши уставший воин. Многострадальная земля, Твой сын во всём тебя достоин. Он не гнушается труда, Так любит крепко, бескорыстно, Так много раз спасал тебя От всякой погани нечистой. И жертвуя в бою собой, И малой твари не обидит. Силён не тот, кто сеет зло, А кто любовью всё обнимет.

к списку

Война давно ушла за горизонты...

Война давно ушла за горизонты, Но до сих пор тревожит нам сердца Год сорок первый, что губил на взлете Любовь и юность пулей из свинца. Кто жив остался после тех событий, Не может спать спокойно по ночам, Тоскует о друзьях, в боях убитых. Не дай, Господь, вновь пережить то нам. Судьба старушки, встреченной случайно На кладбище у дорогих могил, Встревожила меня необычайно. Как выжила?! Где брала столько сил?! Она сидела под кустом сирени У рядышка ухоженных могил. От облаков проскальзывали тени, И тонкий аромат цветочный плыл. Родных могил старушка не имела: Невестка, мать подруги боевой, Потом подруги время подоспело, Осталась Анна круглой сиротой. Теперь почти все время проводила На кладбище она с тех самых пор. И что ни делала, все говорила, Вела с подругой тихий разговор. Все новости она ей сообщала, Несла сюда и радость и беду. От всех трудов своих она устала. Воспоминанья ж в молодость ведут. Сыграли свадьбу им в начале мая. Стал мужем Анны близкий их сосед. Красив и статен, с синими глазами, Прекрасней парня не было и нет. В начальной школе были в одном классе, В райцентр ходили позже все пешком. Казался им весь мир вокруг прекрасен, Никто тогда не мыслил о плохом. Мечтали народить детишек с Петей, Не менее пяти или шести. Что может быть прекраснее на свете? На то и жизнь, чтобы детей растить. Да вышло все не как они мечтали. Лишь месяц с лишним с мужем прожила. В воскресный день, в рассветный час печали, Война бедою черною пришла. Вручили в тот же день Петру повестку. Простился воин с юною женой. Она ж не находила себе места, Мечтала, как придет он к ней домой. Прошло уже полгода с той минуты, Когда любимый скрылся за бугром. И похоронка серою гадюкой Вползла в когда-то их счастливый дом. И почернев от ужаса и горя, Сидела сутки молча в уголке. Потом очнулась и дорогой торной Ушла, как муж любимый, налегке. И бабушка и мать в рыданьях бились. Отец ведь тоже где-то на войне. И вот за поворотом Анна скрылась. Как выжить им теперь на склоне лет? Служить же Анна в госпиталь попала. Ах, сколько вынести ей довелось! Над ранеными пташкой трепетала. Страдала, не показывая слез. Бои у Волги шли тогда большие, В развалинах сражался Сталинград. Народ отстаивал свою Россию, Никто не думал отступать назад. А в госпитале нет пустого места: Вместо двухсот – две тысячи почти. Морозы лютые, и как согреться? Как раненых в том холоде спасти? И нет воды. Страдали все от жажды. Топили грязный снег с большим трудом, По кружке получал тогда лишь каждый За сутки. Горько помнить ей о том. Но выбили врага из Сталинграда, Погнали дальше со своей земли. С Полиной, санинструктором отряда, Военные дороги все прошли. Когда с боями шли они к Донбассу, Мечтала, что заглянет в хутор свой. Страшнее не испытывала часа. Увидев все, поникла головой. Всех жителей фашисты расстреляли. Расправившись, дома все подожгли. Печные трубы только лишь остались Да бугорки обугленной земли. И вот победа, можно возвращаться. Вопрос лишь в том, куда теперь идти?! Узнать бы, где отец, к груди прижаться. Вот только как теперь его найти? Полина, помолчав, сказала тихо: – Хоть трудно, Аннушка, езжай домой. Бывает, что промчится мимо лихо. Возможно, ждет отец тебя живой. А коли не найдешь свое семейство, Вот адрес мой, не медля, приезжай. Мы с мамой рады жить с тобою вместе, Отец и брат погибли. Ну, прощай! А дома военком вздохнул устало: – Отец сражался, жизни не щадя, Погиб в бою. И в горестной печали Пошла на место бывшего жилья. И вот она стоит на пепелище. Бродячая собака в репьях вся В развалинах соседних что-то ищет, Настороженно на нее косясь. И бросивши сухарь той бедолаге, – Весь хутор потихоньку обошла. За ней следила тощая дворняга, Расцветки непривычной та была. Все пятна той собаки черно-белой Лежали, как на шахматной доске. И Анна пригляделась. Та несмело Стояла от нее невдалеке. Вдруг вспомнила щенка соседей близких. Смеялся Петя: «Шахматный он весь». И голову его в ладонях стиснув, Сказал, что звать собаку будет Ферзь. И Анна тихо-тихо пса позвала: – Ну, Ферзик, Ферзик, подойди ко мне. И, вздрогнув, псина молча завиляла Хвостом, поняв, что обращались к ней. Никто давно не звал ее по кличке, С тех самых пор, как выжила одна. Звучит знакомый голос непривычно, Сама себе не верила она. – Скажи мне, Ферзик, что же здесь случилось? Ты видел все, ты можешь рассказать. С такою скорбью глянула вдруг псина, Из черных глаз скатилася слеза. Обняв всю в репьях голову страдальца, Рыдала долго Анна в тишине. Две сиротины, горьких два скитальца Все потеряли в страшной той войне. К Полине добирались на попутках. Сначала пес боялся всех машин. Потом обвык. Растаял страх тот жуткий. Теперь он не один, хозяйка с ним. Всем сердцем прикипел к ней чрезвычайно. Пятнадцать лет двор честно сторожил. Когда же умер, схоронили тайно В углу оградки у родных могил. Прошли по жизни вместе две подруги, Везде и всюду только лишь вдвоем. Считали все их сестрами в округе, Но часто тосковали о былом. Скучала Анна о своем любимом, Его фото стояло на столе. Со вздохом раз сказала ей Полина: – Как счастлива ты, Аня, на земле. На карточку глядишь, о нем лишь речи, А я же не имею ничего. Надеялась, что в жизни ещё встречу Свою любовь, сейчас не до того. Теперь же видишь, где те кавалеры, Лежат давно уже в земле сырой. Недолюбили в жизни, не допели, И ты и я с седою головой. И в этот миг вдруг песня зазвучала По радио средь вдовьей тишины: – Какой бы мы красивой были парой, Мой милый, если б не было войны. Для них, казалось, пела Толкунова, И плакала Полина в скорбный час, Потом сказала тихо и сурово: – Ведь эта песня сложена про нас. Запомнили подруги эту песню, В душе звучали все ее слова, По вечерам, бывало, пели вместе, Пока была Полинушка жива. А сколько их таких на белом свете, Так и не узнавших счастия глубин. Нет, не проказили в их доме дети, Забот не знали любящих мужчин. Осталась жить теперь одна лишь Анна. И каждый день у дорогих могил. Работа та хоть тяжка, но желанна, Хлопочет из последних своих сил. Вчера был день рожденья у Полины. И плакала, стонала все душа. Ушел куда-то сон, нет и в помине, И слезы безысходности дрожат. И в два часа сей ночи беспокойной Накрыла стол, как в давние года. Себе плеснула в рюмку и покойной: – Тебя, подруга, помню я всегда. С тобой мы жили трудно, но достойно, Ведь ты и я – вот вся наша семья. Ушла в иной ты мир, и мне так больно, Что вот живу на свете только я. Шипел магнитофон в квартире старый, Касалась песня сердца глубины: – Какой бы мы красивой были парой, Мой милый, если б не было войны…

к списку

Птицы поют только в мирные дни

Эхо войны всё стучится в сердца Лихо хлебнувшим её до конца. Голод, нужду и потерю друзей – Всё испытавшими в жизни своей. Нет, не забыть, что дано им судьбой, Как заслонили Россию собой, Как пулемётная строчка свинца Насмерть скосила родного отца. Нет, не забыть им и слёз матерей, Всех, потерявших в войне сыновей. Горя набат над Россиею плыл. Жизни своей не жалели и сил. Тёмною ночью никак не уснуть. Боль за былое стесняет всё грудь. Годы уходят своей чередой, Им же всё помнится каждый их бой. Только с рассветом приходит к ним сон. Под переливчатый птичий трезвон. И успокоятся тихо они, – Птицы поют только в мирные дни.

к списку

9 мая

Я чту сей день, день бранной славы, Уж сколько лет прошло с тех пор! Поля боев покрыли травы, Нам шлют забвения укор. Ряды соратников редеют, Уходят в прошлое они. Но до сих пор в лесах ржавеют Снаряды, танки той войны. И рядом прах непогребенный Тех, павших в юности ребят. Водой в песок уходит время, Они по-прежнему лежат. Их матери с тоскою вдовьей Все ждали весточки с войны И с нерастраченной любовью Уходят в вечность, как сыны. И что сказать нам в оправданье, В боях уставшая страна? Плывет с полей звон погребальный По тем, кого взяла война. Плывут те звоны в бесконечность, Как время непрожитых дней. Их матери шагнули в вечность, Чтоб встретить павших сыновей. * * * Тише, люди! Шаг свой приглушите. Видите тот скромный обелиск? Здесь лежат все те, кто при защите, Жизнь отдали, хоть здесь не родились. Спят они, и вы их не будите, Пусть сквозь сон увидят синеву. Тише, люди! Лучше положите Свой букет в зеленую траву. Тише, люди! Пусть услышат пташек, Шелест ветра, тихий звон садов. Этот звон летит к могиле павших, Как привет, как жизни этой зов. Пусть им снятся буйные метели, Звон ручьев и крики журавлей. Пусть увидят, что не досмотрели, Пусть услышат запахи полей. Тише, люди! Тише, не будите. Очень крепок этот вечный сон. Вы цветы к подножью положите И отвесьте низкий свой поклон. Сколько солнца льется, посмотрите! Им пришлось за это жизнь отдать. Тише, люди! Тише, не будите. Не мешайте вы героям спать

к списку

Мы дети войны.

Мы дети войны. Наше детство без детства, Мы жаждали мира, тепла, тишины. Мы в холод мечтали на печке согреться. Нас голод терзал, отгоняя все сны. Мы жили в землянках, трущобах, канавах, Одеждою нашею было тряпье, И корочка хлеба для нас была благом, О ней мы мечтали с братишкой вдвоем. От бед и лишений мы рано взрослели, За нами тянулись болезни гурьбой. И горестно матери наши глядели, Когда вдруг беда приключалась с тобой. И даже когда мы все взрослыми стали, Нужда постоянно толклась у ворот. Ее мы терпели и все ожидали, Надеялись: счастье и к нам завернет. Но немощь злорадно нас всех придавила, Ушли наши мамы на вечный покой, Но в памяти нашей вписалось, что было. Мы вынесли все, что дано нам судьбой. И пусть не достигли мы почестей, славы, Богатством не ломится наша изба. Но прошлое наше не будет отравой, Мы с совестью нашей дружили всегда. Уходит, уходит мое поколенье, Ведь вечно в сем мире никто не живет. Мы честными были в любое мгновенье, И это от нас уж никто не возьмет.

к списку

Коса.

О том, что грянула война, Я, как дитя, не понимала, Тогда была совсем мала, Понять умишка не хватало. Но мама плакала все дни, И я ревела с нею в голос. Мужчины все на фронт ушли, В душе о семьях беспокоясь. Ну а в село враги зашли Для люда нашего нежданно. Спуститься в погреб не смогли. И вот фашист стоит пред нами. Он что-то требовал от нас, Кричал, грозился автоматом И кулаком тяжёлым тряс. Мы помертвели перед катом. И мать со злобою схватил, Затряс её, как ветер, грушу. Платок слетел вдруг с головы, Как лист оторванный послушный. И мамы дивная коса Скользнула вдоль спины змеёю. Фашист глядел во все глаза На косу в руку толщиною. Её безжалостно отсёк Ножом у самого затылка И, затолкав в свой вещмешок, Ушёл с злорадною ухмылкой. Мы с мамой плакали вдвоём, Она всё трогала затылок, Казалось, не переживём Всего того, что с нами было. На пол сочилась с уха кровь, Платком её мать утирала, Перед глазами вновь и вновь Ухмылка вражия стояла. Проходит всё. И вот село Отбили наши у фашистов, И, что давило нас, ушло. Победа рядом уже, близко. Давно закончилась война, Но прошлое не отступает И по ночам в тревожных снах Всё о себе напоминает.

к списку

Солдатский хлеб.

Идет зима. Год сорок третий. На запад движется война. В убогой хате мать и дети, И страх рождает тишина. Вдруг гул полуторки, и сразу Раздались твердые шаги. Жильцы под стол метнулись разом, Решили, что идут враги. Но, глянув снизу на вошедших, -То ваш отец! -вскричала мать. В счастливый миг, миг сумасшедший Они могли отца обнять. И всех троих обнявши крепко, Стоял в молчании солдат. И руки детские, так цепко Вцепившись, в радости дрожат. А друг солдата, оглядевшись, Детей увидел худобу. Здесь голод царствовал успешно, Как выжили в таком аду?! И, торопясь, на лавку сел он, Полез в солдатский вещмешок, Огромных две буханки серых Солдат оттуда вдруг извлек. И, отхватив ножом, поспешно По ломтю каждому подал. Их руки бережно и нежно Сей приняли бесценный дар. И в уголке без суматохи Ел каждый тихо ломоть свой И, отщипнув по малой крохе, Вдыхали хлебный дух святой. Под подбородком все держали Ладошку, чтобы, не дай Бог, На землю крошка не упала. Солдат без слез смотреть не мог. Смахнув слезу свою украдкой, Отец тихонько клятву дал: -Ну, гады, будет всем вам жарко,- Своим врагам пообещал. Война закончилась победой. Детишки выросли давно, Но ломоть тот солдатский хлеба Перед глазами , как в кино. И голод тот, и холод адский, Отца, зеленый вещмешок И две буханки, хлеб солдатский, Никто из них забыть не смог.

к списку

Огненный пилот.

Каких только историй не случилось И подвигов, родившихся в войну! Так хочется, чтоб это не забылось. Я расскажу историю одну. Когда война по свету разгулялась , И запылали наши города, То весь народ от стара и до мала Встал на защиту Родины тогда. Речей цветистых люди не слагали. Любовь в словах не выразить свою, И только жизнь за други полагали, Стояли насмерть с фрицами в бою. И Мамкин Саша в то лихое время, Молоденький и умный паренек, Со всем народом нес защиты бремя, Попал в гвардейский он авиаполк. Село однажды заняли фашисты, Нам очень больно говорить о том. Захват прошел нежданно и так быстро, С детишками остался детский дом. Случилось то, чего не ожидали. Ведь что удумал злобный супостат. Чтоб ребятишки донорами стали Для раненных в бою чужих солдат. И о грядущем фрицев злодеянье Разведка в штат военный донесла, И Саша получил тогда заданье: -Спасти детишек от такого зла. За ночь одну он должен переправить Всех к партизанам на своем ПО-2 Совсем не думал паренек о славе, Но память до сих пор о нем жива. Глубокой ночью посадил машину В степи, где рядом был тот детский дом Заданье выполнить скорей спешил он\, Привел детей, их посадил потом. Но деток много, все не разместились И не один рейс надо совершить. Полет ночной все помнят, не забыли, Ведь то для них была спасенья нить. И верилось, что будет все, как надо Последний рейс, доволен наш пилот Но пулемет вдруг рявкнул из засады, Прошил кабину, вздрогнул самолет. Горит кабина, летчик тяжко ранен. Не видят больше этот мир глаза. Но силой ваш, как же смог?- не знаем, Он посадил пылающий ПО-2 На ощупь люк открыл, помог детишкам. Наружу вывел всех до одного, Потом упал. Как жаль, что так вот вышло Тут партизаны поднял его. Герой давит смертная усталость, Истаяла земная парня жизнь, Но умирая, тихо прошептал он: -Все ребятишки живы? Все спаслись? Парнишку схоронили под березой. И трижды прозвучал ружейный залп. А кто был рядом, - не скрывали слезы И каждый клятву тихо ему дал. И клятва в битвах эхом прозвучало, В боях дрались за каждым бугорок. Казалось, сердце Сашино стучало/ Когда строчил по фрицам пулемет. А сколько их таких, как этот Саша Легли в боях за счастье всей земли! Помянем же нас всех жизнь отдавшие Они для нас свершили, что смогли.

к списку

Душа отца

Парад Победы - праздник всей страны. У Анны же свои воспоминанья. И эхо прошлой страшной той войны Приносит до сих пор душе страданья. Ей два годочка минуло всего Когда вручили маме извещенье: «Муж без вести пропал!» Все! Нет его. Вернуться может только в сновиденьях. Растила дочку вдовушка сама Как ей жилось? Как вдовам всей России. В подушку ночью плакала она, А днем в трудах, для женщин непосильных. А дочка, как детишки тех времен, О подвигах, большой любви мечтала. По сообщениям информбюро Всю жизнь страны прилежно познавала. Хотелось ей, как Юрий Левитан, Стать диктором и зазвучать в эфире. Не всякому такой талант был дан, А Левитан единственным был в мире. Судьба же благосклонна к ней была. В том до сих пор ни капли нет сомненья. Однажды, пробегая по делам, Увидела большое объявленье. На конкурс приглашаются прийти Те, кто мечтает диктором работать. По возрасту не старше тридцати. Она спешила, будто гнался кто-то. На старте жизни шанс такой был дан. Не всякому судьба так подыграет. Экзамен принимал сам Левитан. А в сердце радость плещется большая. И вот вся жизнь ее сложилась так, Что много лет работает в эфире. Любовь, семья, такой счастливый брак, Чего еще желать ей в этом мире?! Но вот спокойно жить ей не дает Отец, пропавший в огненном горниле. Мечтает отыскать который год То место, где погиб, его могилу. И вот пришло известье наконец: В концлагере немецком, как другие, Погиб кровинушка ее, отец, И не осталось от него могилы. Не мешкая, поехала туда, Чтоб камням и баракам поклониться, Где был отец, где он страдал тогда. Казалось, все неправда, небылица. Не могут люди зверя быть страшней. История ж другое повествует. Ведь сколько было их, тех лагерей, Где злоба яростно над слабыми лютует. Все-все бараки молча обошла, Оплакала все камни и дорожки Так ярок день, в душе ж печали мгла, И хочется побыть еще немножко. И вот прощаться подошла пора. Вдруг появилась прямо у машины Красивая пичуга, что с утра Все рядом с Анной пела и кружила. Она скакала прямо у колес И двигаться машине не давала. От пенья птахи сердце вдруг зашлось, Как будто что-то им сказать пыталась. Она порхала радостно вокруг И трели ввысь такие выдавала, Что все умолкли, и служитель вдруг Сказал, что здесь такого не бывало. И в тот момент вдруг Анна поняла: Душа отца так нежно с ней прощалась, А песня птахи звонко так лилась, Как будто в путь их всех благословляла. Теперь в воспоминаниях живет Весь лагерь, кровью узников политый, Той пташки трели и ее полет Над местом скорби в лагере убитых.

к списку

Язык.

Война, ушедшая в века, Ещё немало тайн скрывает. Что рассказал Сушко Лука,- Меня безмерно удивляет. В войну разведчиком служил, В разведке гибли люди часто. Три погибали из пяти, Не избежать такой напасти. Служить в разведке нелегко, Но вот поставлена задача. Уходит с группою Сушко, В душе надеясь на удачу. Добыть немедля «языка», Абы кого тащить не надо. Он должен знать наверняка Все тайны вражеского штаба. Доставить надобно живым, Беречь от пуль и от снарядов. В три дня, не мешкая, к своим Вернуться из заданья надо. Фашист попался здоровяк. Всей группою с трудом скрутили И, затолкав надежно кляп, Под посвист пуль его тащили. При переходе же к своим Попали под разрыв снаряда. Товарищи все полегли, А языка доставить надо. Не помнит сам, как дотащил, Но в трех шагах уже от штаба Второй снаряд его накрыл, Взрыв полыхнул огнями ада. Но немца он успел втолкнуть В блиндаж, что был тогда их штабом. Ну а ему почти капут, Маячит смертушка с ним рядом. Отволокли его в санбат, В госпиталях потом лечился. И был он несказанно рад, Когда в свой полк опять явился. Уходит в прошлое война, Земля залечивает раны. Так долгожданна тишина. Она для всех всегда желанна. И службы ради как-то раз Сушко в Германию случайно Попал. Услышал там рассказ От немца, что взволнован явно. Поведал этот господин, Как русские в войну схватили. Как все погибли, лишь один Тащил его, что было силы. Своим он телом прикрывал От пуль, от мин, огонь был страшен. И, падая, опять вставал, Так храбр он был и так отважен. Его советский офицер Втолкнул в блиндаж, а сам остался, За ним захлопнул крепко дверь, И страшный взрыв потом раздался. - Погиб смельчак, но спас меня. Его и имени не знаю, Но до сегодняшнего дня О нем, признаться, вспоминаю. Вздохнул устало, замолчал, Потер свой лоб большой ладонью. - Неправду кто-то вам сказал, Я жив, здоров и всем доволен. Не скрою, труден был тот час. Пришлось мне долго поваляться. Зато был выполнен приказ. Друзей вот жаль, ночами снятся. Тут немец вздрогнул и взглянул, В улыбке радостной расплылся, К нему навстречу он шагнул, И низко-низко поклонился. При расставании с Лукой Спасенный преподнес подарок. Он мотоцикл тяжелый свой Вручил с улыбкой благодарной. Во сне увидеть бы не смог Сушко того, что с ним случилось. На склоне лет дарует Бог Ту встречу, как большую милость.

к списку

Свет полярной звезды

Все не случайно на земле. С судьбою спорить и не надо. Коль выжить суждено в огне, То выйдешь ты из пекла ада. Как только грянула война, Наташа для себя решила, Что защищать страну должна И для того отдаст все силы. И в первый день лихой войны В патриотическом порыве Средь плача близких и родных В военкомат она спешила. Вздохнул суровый военком, Взглянув на юную Наташу, Черкнул в блокнотике своем, От горя общего уставший. Распорядилась так судьба: Определили в разведшколу. Радисткой стать она должна, Такая выпала вот доля. Устав суровый был введён: -Забудь откуда ты есть родом. Нет ни фамилий, ни имён И позывной лишь твой, особый. Никто не должен точно знать Твоей фамилии и рода. Забудь друзей, забудь и мать, Чтоб от всего ты был свободен. Но молодость берёт своё, Случиться было тому надо, Учился в школе паренёк С горячим и лучистым взглядом. И встрепенулось сердце вдруг, Словно в силках коварных птица. Забылось, что война вокруг, Любовь тревожная стучится. И в чистых помыслах своих Они едины и бесстрашны. Встречались часто, как могли, Любовь была их настоящей. И при прощании своём Всё ж обменялись адресами. Кто выживет, пусть знать даёт, Как тяжко это расставанье. Вот их машины уже ждут, И в миг последний порешили, Чтоб на полярную звезду Смотреть, когда иссякнут силы. И свет далёкой той звезды Прольёт бальзам в беду попавшим И тонкой ниточкой любви Соединит сердца уставших. И разбросала их война, Как с кроны листья в день ненастный. Хлебнули горюшка сполна, Держала лишь мечта о счастье. И в ночь глухую всякий раз, Когда затихнет всё в округе, Через звезду любви бальзам Всё посылали друг ко другу. Но вот однажды паренёк Почувствовал беду внезапно. Наташа точно в этот срок Была в застенках у гестапо. И с болью в сердце произнёс: -Ну где ж ты, чаечка родная? И ветер вздох его понёс Любимой, что сейчас страдает. И удивительней всего, Что позывной её был «Чайка», И знать никто не мог того. Откуда взял он?! Угадай-ка… И плакала его душа, Не находил себе он места. И мысли чёрные кружат, Предчувствуя плохие вести. Но подоспевшие друзья Разведчицу освободили. И ярким светом вновь звезда Прибавила влюблённым силы. И уж почти в конце войны Сразила пуля вдруг Наташу, Ей довелось испить в те дни Такую горькую вот чашу. И вот в горячечном бреду, Когда истаяли все силы, Душой смотрела на звезду И помощи её просила. В жару, в беспамятстве тогда Металась, полная тревоги. Но сквозь всю боль её звезда Сияла, как маяк в дороге. Прошло с тех пор немало дней, Но молодость всё ж победила. Под крики серых журавлей Она с победой возвратилась. А дома ждёт уже письмо Того, кто был её судьбою. И через десять дней всего Стояли рядом под луною. И лился яркий свет звезды На мир, объятый тишиною. Соединил он две судьбы, Пойдут теперь одной тропою. Промчалась жизнь, как день один, Вот старость, немощь посылает. Звезда, что светит только им, Как талисман, в ночи сияет. Правдив бесхитростный рассказ, Сквозь пламя адского горнила Любовь для них в тяжёлый час Звездой полярною светила.

к списку

Эхо войны.

Как трудно ночь опять прошла, Не спится старому солдату. Когда приходит ночи мгла И гасит краски все заката, - Воспоминания плывут, Как льдины в пору ледохода, Всё в молодость его зовут, Куда давно уже нет входа. А тут вчерашнее письмо Вдруг всколыхнуло всё былое, Так много лет с тех пор прошло, Как мир покрыт был тишиною. Письмо из тех далёких дней, Когда вокруг всё грохотало, Бойцы отважно роты всей Стояли насмерть. Всё пылало. Минут лишь пять тому назад Солдат - почтарь забрал все письма, Чтоб вовремя домой послать, Не нарушая переписку. И вот идёт жестокий бой, Врачует раненых сестрица. Уж коли смерть, то взять с собой Как можно больше надо фрицев. Нет подкрепленья, нет гранат. Земля и небо – всё смешалось. Там бушевал кромешный ад, И сил почти что не осталось. Врага он с ненавистью бил И слился с другом – автоматом, Но вздыбилась земля пред ним, Померкло всё в глазах солдата. В беспамятстве он долго был. Как всё закончилось, не знает. В бреду в атаку всё ходил, Всё там фашистов добивает. И лишь когда пришёл в себя, Узнал, что жив один остался. В бою вся рота полегла, Слезу не скроешь, не сдержался. В могиле братской все лежат, Вновь похоронки разлетелись. И каждого солдата мать Навек тогда осиротела. И весть такая, словно тать, В их дом тихонько постучалась, И поседела сразу мать, Когда листок тот прочитала. А он лежал чуть-чуть живой И видел над собой косую. Врачи всё сделали и вот Списали воина вчистую. И как же радовалась мать, Когда под свист синицы звонкий Пред ней предстал её солдат, Так обманувший похоронку. А письма, что писали все, В окопе рухнувшем остались, И вот через десятки лет Их наконец-то откопали. И как ни странно – письма все И каплей малой не истлели. И вести дней далёких тех По адресатам разлетелись. И вот теперь в руках его Письмо, что сам писал когда-то Не передать всего того, Что на душе теперь солдата. Письмо, как эхо той войны, Прогрохотало отраженьем, И нет покоя, тишины, В смертельном он опять сраженьи. С друзьями снова он в бою Атаку фрицев отбивает, Седую голову свою Над их могилою склоняет.

к списку

Мужество

Вторые сутки бой гремел. Сраженье шло за деревушку. Не мог немецкий офицер Понять солдат российских душу. Ведь деревенька так мала: Десятка три всего лишь хаток. За что же жизнь здесь отдавать? За что же гибнут здесь солдаты? День раскалённый угасал, Перед глазами поле битвы. С окопов русских отвечал Лишь пулемет от глаз сокрытый. И шевельнулось вдруг в душе У немца тихо уваженье, К тому, кто был на рубеже, Кто продолжал сейчас сраженье. И отдал громко свой приказ. Затихла резко канонада: - Продолжим завтра в ранний час, А нынче отдохнуть всем надо. Давно уж понял офицер, Что роты нет, один лишь дрался В окопах русских и хотел, Чтобы смельчак в живых остался. Надеялся, что тот уйдет В ближайший лес с покровом ночи. Один не воин, всяк поймет, А умирать никто не хочет. Так думал немец про себя, Жалея русского солдата. Тот тишине душой внимал, Зарей любуяся закатной. Укрыла ночь все темнотой, Земле ведь тоже отдых нужен. И вспомнил хлопец домик свой, Как мама всех звала на ужин. Парнишка просто отдыхал, Всем сердцем был в кругу домашних, Невесту робко обнимал, Сестренку с братом гладил младших. Его друзья уж полегли, Один теперь средь темной ночи И за родную пядь земли С врагами расквитаться хочет. Душою с мамой говорил: - Не плачь, родимая, о сыне, В бою я голову сложил За отчий край такой любимый. Запел нежданно вдруг сверчок, Неунывающее племя. Запел и сразу же замолк, Как будто понял: петь не время. Заря, окрасив небосклон, Открыла солнышку дорогу, Но не дождался солнца он. В немецком стане вновь тревога. И как фашист был удивлен, Когда в рассветный час печальный Вновь угощал боец огнем Гостей страны своей незваных. В испуге вздрогнула земля, Когда рванула мина рядом. И пал боец в начале дня Среди грохочущего ада. А офицер так поражен: Совсем молоденький был воин, Но вот отвагою силен И уважения достоин. И, оглядевши свой отряд, Сказал: «Страну свою любите, Как этот парень, и тогда В любом бою вы победите». Солдатам тут же приказал, Чтоб как героя схоронили, И дали троекратный залп Фашисты у его могилы. И через сутки лишь всего Тот офицер расстрелян рядом. С могилой юноши того За свой приказ, что немцам дал он. - Простить его нельзя никак, - Решили те, что рангом выше. И воин русский был их враг, В пример же ставить его лишне. Нет! Тем Россию не понять, Кто хочет силой с ней тягаться. Душа ведь русская полна И мужеством, и силой братства.

к списку

Святая броня (рассказ дочери танкиста)

У папы был особый танк, Броня отлита из спецсплава. В бою сражаться нужно так, Чтоб в руки фрицев не попал он. И был такой он не один. Машины шли походным строем. Перед отправкой окропил Епископ всех святой водою. Бойцов с молитвой провожал, И каждый, трепетом объятый, В его руках крест целовал. С надеждой в бой ушли ребята. Еще солдатская молва Перед отправкой утверждала, Что в сплав опущена была Тогда иконка из металла. И, правда, Бог их всех хранил, Хотя кругом был ад кромешный. Из боя танк уж выходил, Как правило, всегда успешно. Гоня фашистов, заскочил В сожженную дотла деревню. Средь пепла жив один лишь был Мальчонка, да погибших тени. И, пожалевши сироту, В машину мальчика впустили. И, накормив, оставить тут, То есть в деревне, все решили. Нельзя ж мальчишкой рисковать. В бою ребенку быть не дело. Но как вот хлопцу то сказать, Один из всех лишь уцелел он. И командир, мальчишку взяв, Пытался высадить на волю. Тот понял все и зарыдал, Моля, чтоб взяли в бой с собою. - Меня возьмите, я не трус, Хоть ростом мал, но есть закалка. В бою любом я пригожусь,- Так умолял бойцов всех жарко. Танкисты прятали глаза. Ну как им быть? Вот незадача. Гремит военная гроза И не всегда сулит удачу. Зима. Мороз кусает зло. Как бросить хлопца без приюта? Решили подвезти его К деревне в ближний хутор. Тут завязался снова бой. Бойцы включились в битву сразу. И экипаж тот боевой Давил фашистскую заразу. Но вдруг в болоте танк застрял, Из грязи выбраться не может. Для фрицев он мишенью стал, Гвоздят. И взрыв его корежит. Весь экипаж в крови лежит, Был каждый ранен. Значит, крышка. Броня от взрыва вся дрожит, Остался цел один мальчишка. Врагу машину сдать нельзя. Спецсплав брони – большая тайна. С собою сжечь свой танк друзья Решили. Случай чрезвычайный. Приказ Ванюшке уходить Лишь в нижний люк, хоть засосало. Но сможет ли его открыть? Хлопчишка слаб, силенок мало. Но, словно кто ему помог. С большим трудом тот люк открылся. Собрав все силы, сколько смог, Малец в кабине суетился. По одному с большим трудом На волю вытащил танкистов. В болотных кочках скрыл потом, Чтоб не увидели фашисты. Штаны сняв ватные с себя, Им подостлал, ведь так теплее. Своей фуфайкою ребят Укрыл. Она их всех согреет. А сам отстреливаться стал, Не замечая ветра злого. Он сутки бой один держал, И лишь потом пришла подмога. Мальчишка стужу превозмог, Танкистов спас и спас машину. Остался хлопец тот без ног, Но вот друзей своих не кинул. В стране моей народ таков, Об этом исстари все знают, И стар и млад, разя врагов, Себя за други полагают.

к списку



Яндекс.Метрика

Любовь Семёновна Федотова 2015. Все права защищены.